Сказка о самоубийстве - Страница 9

К оглавлению

9

Я поехала к себе домой, точнее - пошла. Под ногами хрустит снег, в наушниках - любимые песни, а мягкий шарф обнимает мою шею. Сей­час я наедине с клубком своих мыслей.

По пути домой зашла в любимую пекарню, потом за фруктами, в лавку на углу улицы Рас­светов. Немного замерзла и устала, но все же благополучно добралась в свою квартирку на четвертом этаже.

.Через несколько часов я поймала себя на мыс­ли, что так хочу вернуться к Соейру - в его уют­ный дом с горящим всегда камином, с чайни­ком, полным горячего чая, с большой гостиной, где целая гора одеял, пледов и подушек...

Потом я обиделась сама на себя, и после не­скольких часов одиночества мне стало совсем

скучно. Написала Сойеру сообщение: «Протер­ла дома полки от пыли, разобралась в себе и везу себя к тебе домой».


День 56

Ничего не произошло.


День 58

Ничего не происходило.


День 60

Я чувствовал себя немного виноватым - не стану лукавить. Я замечал, что Зои становится со мной скучно, чувствовал, что ей одиноко и что часы, проведенные вместе, сократились до минут, а минуты искренности - до секунд...


День 70

Мы каждый день ссорились, потом обнима­лись - и это обычное дело, но Сойер говорил, что мы ненормальные.


День 74

Она намеревалась познакомить меня со свои­ми родителями, когда у меня был перерыв меж­ду театральными сезонами и на работе можно было не появляться целых три недели. Я, как глава семьи, заявил: «Перед тем, как мы позо­вем твоих родителей к себе на ужин, мы сделаем ремонт...». Зои посмотрела на меня с улыбкой и ответила: «Может, лучше пригласим их в ре­сторан? Так будет про.». Не успела она догово­рить, как я ее перебил: «Нет-нет!». И выдал Зои джинсовый комбинезон, фонарик, большую те­традь и карандаш. Мы пошли по дому смотреть, насколько плачевно его состояние. Я громко пе­речислял: «Дощечки на лестничной площадке заменить!». Зои точно таким же тоном отвечала и записывала в блокнот: «Дощечки заменить». Потом, еле сдерживая смех, мы шли дальше оценивать ситуацию. У нас не было и не будет медового месяца - у нас просто начался семей­ный ремонт!


День 87

Сойер был первоклассным мастером. Мы пе­репачкались в краске, были по уши в опилках и пыли, но эти две недели были самыми прекрас­ными в моей жизни. Сойер научил меня много­му: например, теперь я умею вбивать гвозди и менять фильтры на водосточных трубах в подва­ле. Хотите спросить - зачем мне это? Я и сама не знаю, но тогда меня это забавляло...


День 89

Я надел свой пиджак, а Зои бегала от плиты к столу и обратно. Ее родители должны были при­йти уже через час. Мы достали две лучшие бу­тылки вина, накрыли стол. В сотый раз я сказал Зои, как она прекрасна.

Сегодня она очень старалась, но, как оказалось, перестаралась и сожгла всю еду, а потом повер­нулась ко мне со словами: «Заказывай пиццу!». Через час позвонила мама Зои и объявила, что они не придут: им досталась горящая путевка на море. Мама извинилась раз пятнадцать и за­верила нас, что после отпуска они обязательно зайдут в гости. Мы, переглядываясь, стояли по­среди отремонтированного дома: я смотрел на пиццу, а Зои - на сгоревший ужин. Я рассмеял­ся: «Море? В январе?». Зои тоже расхохоталась. Взяв кусочек пиццы, она сказала: «Ерунда».


День 95

Сойер подолгу пропадал на репетициях в теа­тре: у них должна была состояться грандиозная премьера. В перерывах между репетициями он писал мне сообщения. Я читала, улыбалась и скучала по нему. Ждала премьеру: мне очень хо­телось увидеть его игру на сцене - как тогда, в день нашего знакомства.


День 104

Вечер премьеры... Это всегда торжественная обстановка: кругом огни, много людей, и все такие нарядные. Последние минуты до начала спектакля.

За несколько лет работы с актерами я понял одно: все театралы - странные ребята, а многие из них так вживаются в роль, что выйти из сво­его образа уже не могут. Так случилось и с Эрни - стариком, который уже лет сорок «застрял» в образе. Перебрал как-то на новогодний празд­ник в костюме Санты, и его переклинило на всю оставшуюся жизнь. Теперь ему дают роли только на Новый Год. Вот и сейчас он ходил кругами и желал всем счастливого Рождества. «Эрни, сей­час февраль, иди в зал, а то место твое займут»,- крикнул ему кто-то из актеров. «Иду-иду», - проворчал Эрни в ответ.

В зале слышались разговоры, смех - все жда­ли, когда начнется спектакль. Вскоре заиграла музыка. Занавес начали поднимать, потянув одновременно за канаты с обеих сторон сцены. Зрители громко захлопали, но с первой же фра­зы актера - затихли.

«У нашей жизни нет сценария! Но нашелся человек, который готов взять на себя всю ответ­ственность и написать такой сценарий!», - про­изнес пузатый мужчина невысокого роста.

Сев за стол и взяв ручку, он начал писать. На сцене появились мужчина с газетой и женщина с книгой. Они сели на скамейку. Мужчина про­должал писать в тетрадь, озвучивая свои дей­ствия, а пара, сидевшая на скамейке, следовала написанному им сценарию. Публика в зале уми­лялась, хохотала и аплодировала стоя.

Толстяк написал очень добрый и забавный сценарий о жизни этих двоих. Без ссор, грусти, измен и расставаний...

Театр - это место, где время летит незамет­но. По традиции, актеры после премьеры от­правлялись всей труппой в ресторан. С женами, мужьями, друзьями, они заваливались всегда в один и тот же ресторан и веселились там до са­мого закрытия.

Зои ждала меня у гримерки. Обняла и сказа­ла, что это был самый прекрасный спектакль в ее жизни. Я ей рассказал, что мы приглашены отмечать премьеру. «Сойер, у меня так сильно болит голова... Поезжай без меня!», - сказала Зои, прильнув ко мне. «Нет, что ты! Я без тебя никуда не хочу, поедем, прошу тебя! Найдем для тебя что-нибудь обезболивающее. В ресторане будет весело - обещаю!», - начал я ее упраши­вать. Зои посмотрела на меня ставшими вдруг грустными глазами и произнесла: «Ладно, мне уже стало лучше от того, что ты меня упрашива­ешь.».

9